Приемыш - Страница 62

Когда они шли обратно, у столовой толпились только младшие, возле которых стоял огромный мужчина с грубыми чертами лица. Усы и борода срослись у него в единое целое, прикрывая всю нижнюю часть лица.

— Горыныч! — шепнула Ольга.

— Волкова? — низким голосом спросил воспитатель. — Давай пройдем в учебную часть, нам нужно поговорить.

В комнате, куда он завел Иру, никого, кроме них, больше не было.

— Садись, Волкова! — показал он ей рукой на стул. — И слушай меня внимательно. Я смотрел твою анкету, согласно которой тебе еще только четырнадцать. Местные порядки знаешь?

— Знаю. А почему вы такое допускаете?

— Не одобряешь, значит, — невесело усмехнулся он. — Я тоже не одобряю. А что прикажешь делать? Пробовали запрещать вообще, получается еще хуже. За год три аборта. И у одной из этих дур после него уже никогда не будет детей. Причем из парней этим занимаются самые… — он не нашел для их характеристики приличного слова и продолжил. — Остаются на ночь в столовой, уединяются в бытовках, лазают по карнизам, один вообще сорвался на хрен. При попытках воспрепятствовать угрожают воспитателям. А у нас, кроме меня, одни женщины. И убрать я этих мерзавцев не могу, тем более применить силу. Да если бы они одни. Если бы имело место насилие, я бы ни на что не посмотрел, вбил бы из в землю по самое причинное место. Так ведь нет, сами бегают! Распробовали, где сладкое и сами липнут к парням. Вот что бы ты вся из себя такая правильная мне посоветовала делать в такой ситуации?

— Неужели так везде?

— Ну почему же везде. Где-то этого почти нет совсем, а где-то еще гораздо хуже. Ты поняла, к чему у нас с тобой весь этот разговор?

— Вы можете не беспокоиться, Степан Борисович, мне эти парни и на фиг не нужны, а если кто из них полезет внаглую, отгребет так, что мало не будет.

— Ну-ну, ты, конечно, девочка спортивная, но с парнями тебе все равно не тягаться. Имя-то мое от кого узнала?

— Девочки сказали.

— Еще помнят? Они меня иначе, чем Горынычем уже года три не величают, причем и за глаза и в глаза.

— Еще мне сказали, что вы хорошо знаете английский.

— Откуда только узнали? Ну да, могу разговаривать и читаю без словаря. А тебе это для чего?

— Я хотела вас попросить помочь мне его выучить за тот месяц, что остался до школы.

— Шутишь?

— Ну, пожалуйста! У меня очень хорошая память, и я буду очень стараться!

Он заколебался, но небольшое воздействие сделало свое дело.

— Ну хорошо. Я завтра составлю для тебя программу и ежедневно буду давать задание и контролировать, что у тебя получается, а что нет. Несколько дней позанимаешься словарным запасом, а потом к изучению слов добавим грамматику. А в конце я тебя натаскаю в разговорной речи. Конечно все это при условии, что ты у нас вундеркинд. Только при остальных об этом своем увлечении не слишком распространяйся: сочтут чокнутой.

— Ну их! — махнула рукой Ира. — Все равно узнают. Пусть хоть огурцом считают, лишь бы не мешали.

— Дело твое, — пожал плечами Горыныч. — Завтра приходи за первым списком. Транскрипцию нормально читаешь? Ну я все равно покажу пример произношения. Иди, и если будут приставать, сразу же обращайся ко мне, не жди, пока кто-то от слов перейдет к делу.

— Чего от тебя Горыныч хотел? — спросила Оля. — Только знакомился?

— И со мной знакомился, и меня знакомил с вашими порядками. А я его попросила подтянуть меня по английскому. Он обещал помочь.

— Ну ты даешь! — вытаращилась на нее Оля. — На фига тебе его зубрить? Больше нечего делать? Через месяц и так англичанка в школе им все мозги запудрит.

— Есть у меня цель — прокатиться в Америку! — засмеялась Ира. — Не бери в голову: у каждого человека свои причуды.

Она сходила в туалет, заперлась в кабинке и воротами вышла во двор особняка. Здесь было раннее утро, но все уже встали. Бегом, отвечая на приветствия, она заскочила в особняк и бросилась в комнату наставницы. Серебряная фляга с отваром стояла, как и уговаривались, на столике. Схватив сосуд, Ира прямо из комнаты шагнула обратно в туалетную кабинку. Забравшись на унитаз, она дотянулась до сливного бачка, на котором не было крышки и опустила в него флягу. Потом вернулась к себе и оставшийся до обеда час отдала чтению книги. Оля куда-то убежала и не приставала с расспросами.

На обед опять повторились «смотрины», причем на этот раз парни осмотром не ограничились.

— Не торопись, успеешь поесть! — заступил ей дорогу невысокий крепыш лет шестнадцати. — Давай поговорим.

— Ну давай, — уступила она, решив без необходимости не обострять ситуацию. — Ты иди Оля, я сейчас. И о чем ты со мной хотел поговорить?

— Олег, — представился он. — Ты и дальше намерена избегать тех, кто в штанах? Я предлагаю тебе перестать маяться дурью и нормально с нами общаться. Наслушалась о нас всякого от девчонок? Можешь не бояться: никто тебя не тронет, если ты сама этого не захочешь. Здесь дураков нет связываться с Горынычем и менять это заведение на колонию.

— У меня, Олег, сейчас на общение с вами времени нет. Говорю тебе честно без бреши. У меня каждый день занятия с Горынычем. За месяц нужно успеть выучить английский. А там можно будет и погулять. Так годится? Ну и прекрасно!

Обогнув ошарашенного парня, она зашла в столовую и села за свой столик, куда Ольга уже принесла ей тарелки с рассольником и котлетой с макаронами, и начала обед с компота. Сегодня был яблочный.

— Что он тебе сказал? — не утерпела Ольга. — Предложил стать его девушкой? Это Олег Кашин, он верховодит в третьей группе.

— Главное не то, что сказал мне он, — уминая вкусный рассольник, сказала Ира. — А то, что ответила ему я. Отвечаю на вопрос, который вертится у тебя на языке. Я ему сказала, что пока не выучу с Горынычем английский, я их всех в гробу видала.