Приемыш - Страница 46

— Ладно, — засмеялась Ира. — Уговорили. Начнет приставать — приму образ шуры.

— Не испугается, — покачала головой Райна. — У него во дворце уже одна такая есть. Я как услышала — ушам своим не поверила, а оказалось правдой.

— А чем же она там питается?

— Говорят, раз в пару дней выпивает кролика. Они ведь не только человеческую кровь пьют, годится и кровь животных.

Некоторое время ехали молча. За окнами стало быстро темнеть. Несколько раз разминулись с ехавшими навстречу экипажами, иногда по тракту в обоих направлениях проносились верховые.

— Летом здесь не протолкнуться от обозов и крестьянских телег, — заметила Райна. — А сейчас просто благодать: едем и никто не мешает. Выгляни, долго еще ехать? А то я что-то уже сильно устала.

— Совсем немного осталось, миледи, — ответил кирасир на вопрос Иры. — Вот-вот появится застава и будут первые дома. Сейчас проедем рощу, повернем, и вы сами увидите.

На заставе их никто не задержал. Стоило командиру предъявить подорожную, заверенную самим канцлером, как перегораживающая дорогу на ночь рогатка исчезла как по волшебству, а охранявший заставу караул, вытянулся во фрунт. Улицы на окраинах Сагда никто специально не освещал, поэтому они ехали уже почти в полной темноте, озаряемой лишь мерцающим светом, пробивающимся через щели неплотно прикрытых окон стоящих по обе стороны дороги домов. Скоро начали попадаться двухэтажные дома. Окна второго этажа, как правило, ставнями не закрывали, поэтому в таких местах было немного светлей. Примерно через час езды по городу, когда Райна уже была совсем сонная, они подъехали к стене старого города. Ворота были еще открыты, и стоявшие в них стражники потребовали остановиться для проверки. Сержант, возглавлявший караул, не ограничился подорожной, а еще и заглянул в обе кареты, извинился перед дамами и дал команду пропустить кареты и эскорт. После ворот ехали совсем недолго. Брусчатка была очень ровная и кареты катились почти без тряски. На каждом пересечении улиц горели масляные фонари. Много света было и из окон особняков, которые здесь никто ставнями не закрывал. Остановились у невысокого забора, огораживавшего небольшой сад и едва белеющий в полумраке большой одноэтажный дом.

— Вот вы и дома, миледи! — объявил шевалье, открывая дверцу кареты и помогая дамам выйти.

Один из его подчиненных уже вовсю тарабанил в ворота, пытаясь достучаться до прислуги. Наконец в доме хлопнула дверь и послышались приближающиеся шаги. К калитке подошел старик, державший в руках зажженный фонарь и связку ключей.

— Открывай быстрее, хозяева приехали! — поторопил его шевалье. — Да шевелись ты наконец, не видишь, женщины с дороги устали!

— Сейчас открою! — заторопился слуга, подслеповато щурясь на свет фонаря и пытаясь отыскать нужный ключ. — Ворота тоже открывать или одну калитку?

— Давай вначале калитку, а потом и ворота, — скомандовал шевалье. — Нам нужно еще выгрузить багаж.

— Зачем тогда было нужно выходить из кареты, — еле слышно пробурчал себе под нос слуга.

— А ты сам попробуй в ней весь день просидеть! — рассердился шевалье, который расслышал старческое бормотание. — Не твое дело обсуждать господ, лучше шевелись, пока я тебе не добавил прыти!

Старик испугался и задвигался быстрее. Уже через пару минут кареты одна за другой въехали в распахнутые ворота и по усыпанной мелким гравием дороге покатили к дому. Часть кирасиров спешилась, чтобы помочь с вещами, остальные остались на улице с лошадьми. Все женщины, кроме Лины, которая последовала за Гартом во двор верхом, пошли к дому по выложенной камнями дорожке в сопровождении шевалье и семенящего рядом с ними слуги. В доме послышались голоса, захлопали двери, и окнах замерцал свет зажженных светильников.

Уже давно выгрузили вещи и уехали кирасиры, а уставших путников слуги накормили спешно приготовленным ужином и развели по комнатам, а Ире все никак не спалось. Когда-то сто лет назад совсем в другой жизни папа как-то говорил ей, что люди плохо засыпают на новом месте. Это было виной или мысли о завтрашнем дне, некстати пришедшие в голову, но она лежала на огромной кровати, заложив руки за голову, и сна не было ни в одном глазу. Завтра она по-настоящему войдет в этот мир, уже не скрываясь за спиной наставницы. А та, кто заменил ей в этом мире и отца, и мать, скоро уйдет из жизни, и она опять останется одна. Найдется ли хоть в одном из миров такой человек, которому она когда-нибудь сможет довериться полностью и безоглядно, назвать самым родным и любимым? К мужчинам ее не влекло совершенно, несмотря на внешне взрослый вид, в этом она пока осталась девчонкой. И слава богу! Еще ей не хватало здесь в кого-нибудь влюбиться. Она почти была уверена, что не просидит всю жизнь в этом мире. Внутренне он был ей чужд. Она получила здесь силу, богатство и положение, но ее постоянно точило недовольство. И люди здесь, и отношения между ними были слишком далеки от всего того, что было ей когда-то близким и родным. Она собиралась в будущем использовать возможности этого мира, но жить здесь постоянно всю жизнь не хотела. Нужно оправдать надежды Райны, отдать за нее все долги. То, что наставница из страха за жизнь той, кого она назвала дочерью, отказалась от мести, еще не повод, чтобы за нее не мстить. Ира видела, с какой внутренней болью Райна говорила те слова, чего ей это стоило. Поэтому она все же постарается найти случай и отомстить, не подвергая при этом опасности свою жизнь.

Сколько она так лежала? Час? Два? В комнате было темно, а стрелки на отцовских часах, лежавших под подушкой, в этом мире почему-то перестали светиться. Наконец усталость взяла свое, и она провалилась в сон, из которого ее уже утром вырвал голос наставницы.